Прежде чем мы смогли поесть (Следопыт добыл дичи), прошло два дня. Два дня мы бегали от патрулей. Следопыт знал эти леса превосходно. Мы исчезли в чаще и, уже менее торопливо, двинулись на юг. Через два дня Следопыт почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы мы смогли разжечь костер. Небольшой – найти способное гореть дерево само по себе являлось проблемой. Костер грел не столько наши тела, сколько души.

Теперь, когда появилась надежда, неудобства переносились легче. По Древнему лесу мы топали две недели. Будь я проклят, если мы по пересеченной местности двигались не быстрее, чем, направляясь сюда, – по дороге. Достигнув южной опушки леса, мы испытывали почти оптимизм.

Мне, однако, хотелось остаться в болоте Мы спорили о Вороне И Гоблин, и Одноглазый утверждали, что мы только вредим ему, но не могли предложить ничего иного, кроме как тащить Ворона с собой.

И еще один холодный комок поселился у меня в брюхе.

Той, второй ночью, пока Следопыт и пес Жабодав охотились, ко мне подполз Гоблин.

– Я забрался дальше, чем Одноглазый, – прошептал он. – Почти к самому центру. Я знаю, почему Ворон остался там.

– Ну?

– Он слишком много увидел. Наверное, именно за этим он и отправился. Властелин не спит. Я… – Его передернуло, и он помолчал секунду, приходя в себя. – Я видел его, Костоправ. И он видел меня. И смеялся. Если бы не Одноглазый.., я попался бы, как Ворон.

– О боги, – прошептал я едва слышно. Выводы зудели в мозгу. – Жив? И действует?

– Да. И молчи об этом. Никому не говори, пока мы не сообщим Душечке.

Я ощутил в нем некий фатализм. Он сомневался, что проживет достаточно долго. Это меня испугало.

– Одноглазый знает?

– Я ему скажу. Надо, чтобы эту весть кто-то принес домой.

– Почему не сказать всем?

– Только не Следопыту. Что-то в нем не то… И еще, Костоправ. Этот древний колдун – он еще там!

– Боманц?

– Да. И он жив. Точно заморожен. Не мертв, но бессилен. Дракон… – Колдун заткнулся.

Из кустов вышел Следопыт с охапкой белок. Мы сожрали их почти сырыми.

Прежде чем пересекать границу освоенных земель, мы день передохнули. Отныне нам придется перебежками кидаться от одного хлипкого убежища к другому, ночами, как мышам. «Какого дьявола мы суетимся», – подумал я. Равнина Страха с тем же успехом могла бы находиться в другой вселенной.

И той же ночью ко мне явился золотой сон. Я не запомнил ничего, кроме одной вещи – она касалась меня, пыталась предупредить о чем-то. Думаю, связь получилась слабой не из-за амулета, а из-за моей усталости. До меня не доходило ничего. Я проснулся со смутным чувством, будто упустил какие-то безумно важные сведения.

Финиш. Конец игры. Через два часа после выхода из Великого леса я понял, что наше время на исходе. Темнота оказалась недостаточным прикрытием. И мои амулеты – тоже.

В воздухе кружили Взятые. Я ощутил их присутствие, как только возвращаться в лес стало поздно. И они знали – их добыча идет пешком. Издалека доносилось бряцание металла – батальоны перекрывали нам путь к отступлению в лес.

Амулет предупреждал меня, когда Взятые пролетали над нами. Когда он оказывался бессилен, – а это случалось нередко, видимо, новые Взятые на него не действовали, – нам подсказывал пес Жабодав. Он этих ублюдков чуял за милю.

Помогал и второй амулет И он, и способность Следопыта заметать следы.

Но круг сужался И опять сужался Мы знали – еще немного, и в нем не останется щелей, в которые мы смогли бы проскользнуть.

– Что нам делать, Костоправ? – спросил Одноглазый дрожащим голосом.

Он знал, но предпочитал услышать это из моих уст. А я не мог ни отдать этот приказ, ни исполнить.

Эти люди – мои друзья. С ними я провел всю свою сознательную жизнь. Я не мог приказать им совершить самоубийство. И не мог убить их.

Но и предать их в руки врага я тоже не мог. В моем мозгу начала выкристаллизовываться идея. Не слишком умная – порождение отчаяния, а не рассудка. Ну что толкуй Потом что-то коснулось меня, и я всхлипнул. Остальные тоже ощутили это. Даже Следопыт с его псиной взвились, точно ужаленные.

– Здесь она, здесь, – всхлипнул я снова. – О проклятие!

И тогда я решился. Я смогу выгадать немного времени для друзей Прежде чем я успел все обдумать и как следует перетрусить, я сорвал амулеты, сунул их Гоблину, драгоценные бумаги кинул Одноглазому.

– Спасибо, ребята. Не поминайте лихом. Может, увидимся.

– Какого беса ты вытворяешь?!

Сжимая в руке лук – тот самый, что подарила мне она так давно, – я кинулся во тьму, слыша за спиной слабые протесты. Кажется, Следопыт требовал объяснить, что творится. Потом звуки утихли.

Невдалеке проходила дорога, а над головой мерцал осколок луны. При свете последнего я выбрался на первую и побрел, выжимая последние капли сил из измученного тела, пытаясь как можно дальше отойти от своих товарищей, прежде чем произойдет неизбежное.

Она защитит меня – так я надеялся. И, пойманный, я, быть может, смогу как-то помочь остальным.

Мне было очень жаль их. У колдунов не хватит сил тащить Ворона. Следопыт один с носилками не управится. Если они и доберутся до равнины Страха, им все же придется объяснять все это Душечке.

Интересно, хватит ли у них сил прикончить Ворона?.. В горле у меня встала желчь. Ноги подкашивались. Я попытался очистить рассудок от мыслей, сосредоточился на дороге в трех шагах от собственных ног, которыми я перебирал, тяжело дыша. Считай шаги. Сотнями, снова и снова.

Конь. Я могу украсть коня, повторял я себе, медитировал на этой мысли, проклиная колотье в боку, пока впереди не замаячили тени и не послышались вопли имперцев Тогда я нырнул в пшеничное поле, а гончие Госпожи лаяли мне вслед.

Я чуть не ушел от них. Чуть-чуть. Но с небес обрушилась тень, засвистел вокруг ковра ветер, и мгновением позже тьма поглотила меня.

Я обрадовался: она избавит меня от мучений – как я надеялся, навсегда.

Когда я пришел в себя, было светло. Комната была холодной, но на севере вообще тепло не бывает. Зато сухо. В первый раз за много недель – сухо. Я припомнил свой бег и луну над головой Небо очистилось достаточно, чтобы появилась луна. Чудо из чудес.